Только не|мы - Игорь Толич

на танец. Они неспешно кружились по комнате, а я тем временем готовила бутерброды с красной икрой и украдкой, с восторгом и стыдом, иногда облизывала пальцы.

Покинув Россию, я возлюбила все её дары с двойным благоговением и, конечно, скучала порой по московским пыльным дорогам, по суматошным лицам, тем не менее, точно зная, что моё место здесь. И, конечно, я понятия не имела, куда закинет меня судьба дальше, но в эту минуту я находилась ровно там, где мне положено быть.

В дверь постучали, и я обернулась. Валдис и Тич уже давно вернулись с прогулки и заняли своё место в углу, потому это не могли быть они, но я и так знала, кто стучится в дверь. Я ждала этого стука.

Через секунду на пороге появилась Габи. За ней — Вова с годовалой Маргошей на руках. И вслед за ними — моя мама. Все трое выросли живой стеной в прихожей, охладив жар кухни ворвавшимся через открытую дверь морозцем и принеся с собой в дом настоящий праздник.

— Сюрприз! — заорала Габриеля в полные лёгкие.

— Тише! Валдис не любит резких звуков! — с улыбкой попросила я и опрометью кинулась обнимать всех разом. — Ну, наконец-то, вы приехали!

— Да-да! Мы помним! — громким шёпотом ответил Вова, которого я тоже придушила в объятиях, стараясь действовать аккуратно, однако чувства, распиравшие меня, я едва сдерживала.

— Можно не шептать, — передразнила я, из последних сил сопротивляясь подступившим слезам. — Господи, как я рада вас всех видеть… Мамочка!..

Я бросилась к маме, которую всегда почитала ближе мне всех остальных людей в мире. Но так уж вышло, что моя взрослая жизнь надолго разлучила нас. Потому маму я обнимала с особым трепетом. А она в свою очередь с особым трепетом и нетерпением искала глазами своего первого и пока единственного внука.

— Здравствуй, моя любимая… — прошептала мама. Она, как и я, держалась на пределе, чтобы не заплакать. Потом она мягко отстранила меня и улыбнулась, заглядывая в моё лицо. — Ну?.. Где же он?

— Вон там… — я аккуратно, еле-еле заметно кивнула подбородком в сторону нашего праздничного стола.

Чуть поодаль от него Валдис и Тич самозабвенно игрались в шарик. Мама нетерпеливо покачала головой, но я заранее предупредила её, что не стоит с порога подходить к Валдису. Потому мама просто послала ему приветливую улыбку.

А тем временем Томас и Эмилия уже подскочили к дверям, чтобы поприветствовать новых знакомых и помочь им с тяжёлыми сумками.

Габи, будто всамделишний Санта Клаус, принесла подарки в громадном мешке. Мама приволокла сразу два чемодана — и свой, и Габриели. А Вовке, как настоящему мужчине, доверили самую сложную и самую ответственную работу няньки.

Они прилетели самолётом два часа назад и дальше добирались на машине — об этом я знала, потому что Габи написала мне сообщение, но я никак не могла отыскать среди новоприбывших водителя, который их, собственно, привёз.

— А вы никого не забыли случайно? — спросила я у своих гостей.

— Да нет! — откликнулась Габи, стягивая заснеженные сапоги. — Мы столько пакетов навезли, что за один раз даже все вместе не утащили. Сейчас разгрузит машину и придёт.

И в доказательство словам Габриели следующей в дом пожаловала целая куча пакетов, сумок и коробок в неисчислимом количестве. Куча еле протиснулась в двери, цепляясь за все косяки и подрагивая на ходу. А следом за этой кучей вошёл Тони, который и взвалил на себя всё, что только смог физически осилить.

Я перехватила часть его ноши и мимоходом спросила, хмурясь и одновременно дразня:

— Тебе не стыдно?

— Нет, — ответил Тони и чмокнул меня щёку.

— Можно было позвонить из аэропорта.

— Можно, — согласился он, утаскивая груду привезённых вещей ближе к кладовке, которая находилась справа от кухонного уголка.

— Илзе, отстань от него, — скомандовала Габи.

Она поцеловала меня, наконец, с легкостью и в полную силу, уже раздевшаяся, свободная от обуви и верхней одежды.

— Не могу я от него отстать, — ответила я. — Он — всё-таки мой мужчина.

— Тогда тем более отстань, — поддержал Габи Вова. — Мы всю дорогу слушали какие-то важные деловые переговоры.

— Деловые переговоры в Рождество — это кощунство, — тихо заметила моя мама.

— Ингрид, — проходя мимо нас, ввернул Тони, — я, в конце концов, стараюсь на благо семьи.

Он подмигнул и ушёл в дальний угол, чтобы поздороваться с Валдисом и потрепать по холке Тича.

Они втроём давно разработали какой-то свой, понятный только им ритуал приветствия. Обычно Тони садился рядом с двумя неразлучными друзьями, Тич поворачивал морду, кашлял один-единственный раз своей зубастой пастью, а затем утыкался носом в колени Валдиса и закрывал глаза, больше не обращая внимания на второго человека. Тони протягивал руку Валдису, тот долго и неотрывно смотрел на ладонь, а после сжимал её однократно и отпускал. Других коммуникаций с Тони у них обычно не происходило. И я догадывалась, почему.

Тони, как всегда, часто бывал занят, часто бывал в отъездах. Как он ни пытался автоматизировать свой бизнес, чтобы он рос и процветал без его непосредственного участия, всё равно требовал много усилий, времени и различных телодвижений, чтобы наладить тот или иной сегмент, чтобы урегулировать те или иные вопросы. И если моё место находилось здесь, в этом доме, место Тони скакало из одной географической точки в другую. Всё это было непросто, но всё это стало неотъемлемой частью моей жизни за последний год.

— Вот так добегаешься, — буркнул себе под нос Том на латышском, когда Тони проходил обратно в кухню.

— Чего-чего говоришь? — обернулась он к Томасу.

— Я говорю, — ответил Томас уже на русском, — как там у вас… «На два стула не сиди».

— А что, если попытаться усидеть на трёх стульях? — усмехнулся Тони. — Вполне устойчиво получается. Кстати, я тут подумал насчёт вашей идеи с баром. У меня есть один план…

— Тони, — сказала Эми с улыбкой, — оставь наш бар нам.

— Ну, как скажете, — только и развёл руками Тони, словно бы соглашалась, но я-то знала, что любой план в его голове успевал созреть и укорениться прежде, чем он заговаривал об этом вслух.

И тут я была бессильна. Я не имела права запретить Тони быть самим собой. Мне не хватало его так же, как в нашей прошлой жизни, когда мы пробовали наладить быт в Москве, а затем в Минске. Да, здесь, в Риге, он чуть остыл, но энергия продолжала бить в нём ключом. А я просто решила радоваться этой энергии, потому что не существовало иного способа, чтобы Тони чувствовал себя живым, полноценным, нужным. Ему было